Оружие советской дипломатии – алкоголь

Сотрудники советских спецслужб, равно как и советские дипломатические работники должны были обладать очень ценным и полезным качеством, которому не обучали партийные школы или высшие учебные заведения. Это умение пить, и не просто пить, а пить много, не теряя самообладания и контроля над собой. Цель этой трудной задачи – расслабить потенциального противника в течение совместного принятия алкоголя и решить какой-нибудь международный вопрос различной степени важности.

Такая алкогольная «дипломатия» началась еще в страшные сталинские времена, когда поили, правда, не только потенциальных врагов, но и вполне настоящих друзей, и все для того, чтобы выявить степень лояльности отношения к той или иной проблеме или поставить в сложное положение как с политической, как и с морально-этической точки зрения.

Несмотря на то, что советские ответственные лица достаточно строго разделяли своих и чужих, была одна близкая нам страна – Монголия. Лидеры двух стран – СССР и Монголии – общались практически по-домашнему во время встреч на высшем уровне. Глава Монгольской народной республики Юмжагийн Цэденбал (отчество и имя, фамилии в этой социалистической стране были отменены) занимал свой пост почти тридцать лет. С Иосифом Виссарионовичем он познакомился в 1940 году и не раз впоследствии рассказывал историю этого знакомства.

Итак, молоденький Цэденбал в 1940 году (тогда он еще не занимал главный пост в Монголии) вместе с Хорлогийном Чойбалсаном (маршал и на тот момент лидер Монголии) совершали официальный визит в СССР. После официальной встречи на высшем уровне монгольскую делегацию пригласили на ужин, так сказать, без галстуков. Советскую сторону на ужине представляли Сталин, Берия и Молотов. Иосиф Виссарионович в самом начале ужина сказал, что товарища Чойбалсана он хорошо знает, а вот товарищ Цэденбал для него человек новый.

И он предложил ему налить советским и монгольским представителям так, как он посчитает нужным. На столах был представлен большой ассортимент винно-водочной продукции: и водка, и вино, и коньяк, — а также фужеры и бокалы различного размера. Цэденбал подумал немного и, выбрав грузинский коньяк, налил его в самые большие фужеры до краев и поставил перед присутствующими на ужине. Сталин оценил поступок молодого монгола и охарактеризовал его как настоящего преданного друга и сказал Лаврентию Берия не трогать его, с которым у монгольского представителя проблем так никогда и не возникло.

А о последующей смене поколения монгольского руководства вспоминал уже Вячеслав Молотов, председатель Совнаркома СССР и непосредственный участник того ужина. Он вспоминал, что после смерти Чойбалсана в 1952 году, человека малокультурного, но преданного СССР человека, надо было назначить кого-то другого. Предлагали Дамбу, а решили назначить Цэденбала, так как считали, что он хорошо относится к Советскому Союзу. Он и учился в Иркутском финансовом институте, и жена у него была русская. Дома библиотека, а выпить любит крепко, это у него не отнять. Так вспоминал Вячеслав Молотов. И еще один любопытный факт. Цэденбал был представлен Сталину, когда ему было всего двадцать четыре года, и уже в этом возрасте он стал генсеком ЦК МНРП (Монгольской народно-революционной партии).

После окончания войны лидеры стран соцлагеря иногда пребывали в Советском Союзе достаточно продолжительное время и испытывали определенные трудности с алкоголем. Так, одному из лидеров соседнего государства хватало всего лишь стакана водки, чтобы потом в течение трех дней ходить в нетрезвом состоянии. И согласно силе вещей, эта особенность организма один раз достаточно сильно подвела данного руководителя дружественного государства.

Именно в тот день, когда Леонид Брежнев должен был вручать ему орден Октябрьской Революции, злополучный лидер соседнего государства был в стельку пьян, так что лицам, которые приехали в резиденцию на Ленинских горах, чтобы сопровождать его, пришлось придумывать болезнь, чтобы отговориться от ситуации.

Несчастная жена этого лидера, конечно, знала о губительном воздействии выпивки на ее мужа и старалась всеми силами ограничивать супругу доступ к алкоголю. Но хитрость, которую применяли окружающие сановника люди, превосходила бытовую необходимость злосчастной супруги лидера соседнего дружественного государства. В Мисхоре (Крым) на отдыхе на даче супруг любил париться в баньке. Но перед каждым заходом в это сооружение супруга проверяла каждую щелочку, чтобы нигде не могло быть спрятано спиртного. Но так как вентиляционное окошко в бане никто не отменял, а оно имело дверцу как изнутри, так и снаружи, то высокопоставленный лидер, оставаясь один в бане, через эту дверцу и получал стаканчик водки и бутерброд на тарелке от специально обученного человека. Когда супруга встречала своего мужа после бани, то всегда бывала сильно удивлена его нетрезвостью, которая случилась по непонятным для нее причинам.

Довести высокого зарубежного гостя до острой алкогольной интоксикации было как будто делом чести для советской дипломатии сталинских времен. Клиента нужно было привести именно в невменяемое состояние, а не просто расслабить политического или идеологического оппонента, чтобы выудить необходимые сведения. Чувство вины, появляющееся на утро после крепких излияний, подталкивало многих дипломатов к различным действиям, в том числе действиям не во благо своей родины, чтобы восстановить свою репутацию в глазах вчерашних собутыльников.

Все тот же Вячеслав Молотов в своих воспоминаниях упоминал об одной ситуации, которая поспособствовала подписанию соглашения о временном вводе советских войск в Югославию между Сталиным и Тито. Балканский руководитель также попал под «алкогольную» дипломатию Лаврентия Берия, который все же перестарался с напаиванием Тито, которому стало просто плохо от возлияний. Сталин его успокаивал, но через три года Тито все же разорвал отношения своей страны с Советским Союзом. Видимо, протрезвел…

Еще один мировой лидер, подвергшийся алкогольному испытанию – это министр иностранных дел Великобритании Эрнест Бевин. В сентябре 19445 года он принял предложение все того же Вячеслава Молотова отужинать в советском посольстве в Лондоне. Предприятие, о котором также вспоминал Молотов, организовали на самом высоком уровне. Бевина нещадно напоили ребята Молотова до того, что при посадке в автомобиль все, что было влито в его желудок, оказалось в подоле его супруге. Молотов сетовал: солидные люди, а последить за собой не могут. У советского министра было чувство юмора.

Ужины и прочие застолья обычно преследовали определенные политические международные цели. В апреле 1941 года решался вопрос о вступлении Японии в войну против Советского Союза. Министр иностранных дел Японии Ёсуке Мацуока прибыл для переговоров в Москву и, конечно же, попал под действие «алкогольной» дипломатии. Вячеслав Молотов любил вспоминать и эту историю. Тогда Иосиф Виссарионович лично провожал министра Мацуоку в вагон поезда. Тогда весь мир удивился такому нестандартному жесту руководителя страны. Но Сталин, задержав отбытие поезда на час, просто напоил японского министра, который едва ли сам мог потом сесть в вагон. Эти алкогольные проводы не дали Японии вступить в войну против СССР.

Современники событий вспоминали, что Сталин и Мацуока пели «Шумел камыш». Да и вообще со Сталиным выпивать было очень непросто, так как принять на грудь советский лидер мог приличную дозу спиртного.